Автор: Перед вами текст изложения по русскому языку «Ничья». Текст предназначен для учеников 9 класса.
Ничья
Она никому не принадлежала: у нее не было собственного имени, и никто не мог бы сказать, где находилась она всю долгую морозную зиму и чем кормилась. От теплых изб ее отгоняли дворовые собаки, такие же голодные, как и она, но гордые и сильные своею принадлежностью к дому; когда, гонимая голодом или инстинктивной потребностью в общении, она показывалась на улице, — ребята бросали в нее камнями и палками, взрослые весело улюлюкали и страшно, пронзительно свистели. Не помня себя от страху, переметываясь со стороны на сторону, натыкаясь на загородки и людей, она мчалась на край поселка и пряталась в глубине большого сада, в одном ей известном месте. Там она зализывала ушибы и раны и в одиночестве копила свой страх и злобу.
Только один раз ее пожалели и приласкали. Это был пропойца-мужик, возвращавшийся из кабака. Он всех любил и всех жалел и что-то говорил себе под нос о добрых людях и своих надеждах на добрых людей; пожалел он и собаку, грязную и некрасивую, на которую случайно упал его бесцельный взгляд.
— Жучка! — позвал он ее именем, общим всем собакам. — Жучка! Поди сюда, не бойся!
Жучке очень хотелось подойти, она виляла хвостом, но не решалась. Мужик похлопал себя рукой по коленкам и убедительно повторил:
— Да подойди, дура! Ей-богу, не трону!
Но пока собака колебалась, все яростнее размахивая хвостом, и маленькими шажками подвигалась вперед, настроение мужика изменилось. Он вспомнил все обиды, нанесенные ему добрыми людьми, почувствовал скуку и тупую злобу и, когда Жучка легла перед ним на спину, с размаху ткнул ее в бок носком тяжелого сапога.
— У-у, …! Тоже лезет!
Собака завизжала, больше от неожиданности и обиды, чем от боли, а мужик, шатаясь, пошел домой.
С тех пор собака не доверяла людям, которые хотели ее приласкать и, поджав хвост, убегала, а иногда со злобой набрасывалась на них и пыталась укусить, пока камнями и палкой не удавалось отогнать ее. На одну зиму она поселилась под террасой пустой дачи, у которой не было сторожа, и бескорыстно сторожила ее: выбегала по ночам на дорогу и лаяла до хрипоты. Уже улегшись на место, она все еще злобно ворчала, но сквозь злобу проглядывало некоторое довольство собой и даже гордость.
Зимняя ночь тянулась долго-долго, и черные окна пустой дачи угрюмо глядели на обледеневший неподвижный сад. Иногда в них как будто вспыхивал голубоватый огонек: то отражалась на стекле упавшая звезда или остророгий месяц посылал свой робкий луч.
