Автор: Перед вами текст изложения по русскому языку «Отзывчивость творческого духа». Текст предназначен для учеников 9 класса.
Отзывчивость творческого духа
Я был однажды у Толстого в Хамовниках и собрался уже уходить, как вдруг оказалось, что Льву Николаевичу тоже нужно было в город, и мы вышли вместе. Пройдя мимо двух-трех домов по переулку, в котором жили Толстые (один из них был, кажется, фабрикой), я не заметил, что Лев Николаевич отстал, и продолжал начатый разговор, думая, что Толстой идет рядом со мной. Вдруг он издал какой-то странный звук, словно воскликнул в изумлении. Я неловко оглянулся и увидел, что Лев Николаевич остановился у окна дома, мимо которого мы только что прошли. Я подошел к нему: Лев Николаевич, сияющий, стоял перед окном, захваченный представившимся ему зрелищем. Оказалось, что это были две мартышки в окне, и Лев Николаевич переглядывался с ними точь-в-точь, как все мы, бывало, в детстве — с особым любопытством и с светящимися улыбкой глазами. «Вот они, наши праотцы-то! А какие замечательные!» — проговорил он, и долго мы не могли оторваться от курьезного зрелища кувыркающихся в окнах мартышек. Затем пошли дальше, продолжая прерванный разговор, но незначительный этот случай почему-то живо запомнился мне. Он был звеном в ряде наблюдений, приведших меня к заключению, что у всех крупных, творчески выдающихся людей есть одна общая черта — почти детское восприятие мира, словно каждый раз впервые встречаются они с его проявлениями. С этой вечно юной готовностью поддаваться действию все новых и новых откровений сочетается какое-то, я бы сказал, веселое, именно детски радостное любопытство, склонность общения со всем живым. А что это, как не отзывчивость творческого духа, интерес ко всем явлениям окружающего?
Чем иным, как не этим постоянным влечением к малейшему проявлению живого начала мира, объяснить, что Толстой, которого невольно все мы в во-обряжении своем рисуем себе серьезным, сосредоточенным, суровым и строгим, далеким от всего мелкого, что этот неприступный Толстой с такой детской непосредственностью поддавался очарованию трогательного и смешного?
