Автор: Перед вами текст изложения по русскому языку «Генерал». Текст предназначен для учеников 11 класса.
Генерал
Самолет идет на посадку. Скоро будем у генерала Иванова. Я десять раз деда просил:
— Расскажи о своем друге…
— Пока не могу. Ты его должен сам увидеть. Это необыкновенный человек. Больше таких нет.
«Чем же он необыкновенный? — думал я. — Двухметрового роста? Сильный, как штангист?»
Но ничего не мог придумать.
Но вот дед толкает калитку. Идет по тропке к домику, заросшему плющом. Навстречу бежит человек. Дед обнимает его. Они стоят, прижавшись друг к другу. Молчат. Потом отступают на шаг. И тут я вижу, что у генерала Иванова нет обеих рук. Рукава заправлены в карманы.
«Как же он живет, — думаю я. — Как можно жить без рук?»
А дед будто не видит этого. Берет меня за плечо, подводит к Иванову, представляет.
— Антон Рыбаков? — переспрашивает Иванов. — Твой дублер, значит? — улыбается деду.
— Антон Второй! — кивает дед.
В доме нас встречает седая женщина с веселыми глазами. Она хочет обнять дедушку, но он сначала целует ей руку и говорит:
— Здравствуй, боевой товарищ!
Мы сидим в комнате Николая Петровича. В углу стоит странное стекло. Я трогаю его и не понимаю, зачем это дырявое стекло здесь. Оно все в трещинах и дырках — его надо выбросить.
— Отгадай, что это такое? — спрашивает Николай Петрович.
— Ветровое стекло от машины, — выручает меня дед. — Видишь дырки? Это следы от пуль.
— Храню на память, — сказал Николай Петрович. — Автографы смерти как бы. Всю мою машину изрешетило. Случайно жив остался.
Они влюбленно смотрят друг на друга, перебивают друг друга, словно мальчишки.
И никак наговориться не могут.
— Вот слушай, Антон! — зовет меня дед. — Расскажи снова, Коля! Он ведь в военные собрался. Но если и штатским останется, знать надо.
Николай Петрович кивает, рисует сапогом на полу воображаемые дуги, линии — направления ударов. Рисует пушки, танки.
— Это Дрезден, — говорит он. — Это наши главные силы, а этот клин — мой артиллерийский полк. Вперед мы ушли. Наши еще только подтягиваются. И вот берем пленных. Они говорят, что готовится танковый удар. Направление такое-то. Что делать? Еще сомнут нас: перед главными силами нет противотанковой защиты. Решаю: удар танков встретить с флангов. Выстраиваюсь углом к противнику. Начинается мясорубка. Открываем огонь не в лоб, как немцы ждут, а сбоку. И по всей глубине. Немцы в замешательстве. Танки горят. Огонь ведем прицельный, точный. Подпускаем близко.
— Антошка, — говорит мой дед. — Николай Петрович командовал противотанковой артиллерией. Это очень трудно — стрелять по движущимся танкам, которые еще по тебе стреляют.
— Понятно? — спрашивает Николай Петрович.
— А руки у вас тогда были? — говорю я и краснею.
— Нет! — отвечает Иванов. — Не было! Руки я на берегу Днепра потерял.
Я не могу поверить. Про летчика Маресьева я читал. И кино не раз видел. Но руки же у него были! А как артиллеристу без рук? Надо же командовать! А командовать — на карте схемы чертить! В телефонную трубку кричать! В бинокль смотреть! Если надо — снаряд схватить и пушку зарядить! Разве же без рук это можно? Я смотрю на генерала и не понимаю: может, он шутит? Но разве так шутят? Я поворачиваюсь к деду и смотрю на него вопросительно.
— Я ведь говорил тебе, Антон, — произносит задумчиво дед, — генерал Иванов — необыкновенный человек.
— Сказанешь тоже, — сердится Иванов. — И вообще! Что ты выражаешься, как на радио. Сам бы про себя рассказал лучше. Вон орденов сколько! Их зазря не дают.
— Ладно, — произносит дед. — У меня награды за обыкновенное дело. У тебя — за подвиги. Не бойся этого слова. Книги про твои подвиги писать надо.
— Да уж все написано, — смеется генерал.
В столовой жена кормит Николая Петровича с ложечки, словно маленького. Но дед не обращает на это внимания, будто все нормально. И жена Иванова тоже не обращает. И сам генерал.
Они вспоминают войну, забавные всякие случаи и смеются, словно на войне только смешное и происходило. Нет, на войне не смешно было, а тяжело, трудно. Иногда — смертельно трудно.
А вечером дед рассказал мне историю про генерала Иванова.
