Автор: Перед вами текст изложения по русскому языку «Родный ты наш…». Текст предназначен для учеников 9 класса.
Родный ты наш…
Теплым июльским предвечерьем, когда солнце садится за кромку холмов, а широкое займище кажется желто-багряным, Михаил Шолохов приехал в станицу Кочевскую. Люди возвращались с полей. Шолохова увидели, узнали, и вот уже к нему потянулись станичники: рыбаки, сосед-тракторист с женой, вдовы-солдатки.
Все уселись на веранде дома, где поселился писатель. Кто-то вспомнил военные годы, женщины рассказывали о пережитом в годы оккупации. Некоторые, посматривая на Шолохова, шептали:
— Да он совсем простой.
— И об земле понятие имеет…
— А чего ж — станичник…
Шолохов внимательно слушал кочетовцев, расспрашивал о станичных делах, а потом, улыбнувшись, спросил:
— Ну, а петь ваши кочетовцы любят?
— А чего ж не петь, — отозвалась немолодая вдова-солдатка. — Куда ж без песни денешься? И с горя поем, и с радости…
Полились протяжные песни о дальних походах, о смерти казака на чужбине, о детях-сиротах, о коне боевом — обо всем, что веками пели и до сих пор поют в казачьих станицах.
Шолохов пел вместе со всеми, и видно было, как его трогают эти старинные народные песни с их мудростью и простотой, с жалобами на горькую долю и с разудалым весельем.
Но вот песня смолкла, и Шолохов задумчиво проговорил:
— Хорошо поют на Дону, и много у вас по-настоящему талантливых людей.
Жители станицы рассказали ему об одном казаке, заядлом рыбаке и охотнике. В Отечественную войну, не зная ни одной ноты, он отлично играл на скрипке. В 1943 г., когда итальянцы бежали на запад, в одном из разбитых вражеских эшелонов старый казак нашел целехонькую скрипку и с тех пор не расставался с ней.
Был уже первый час ночи, но Шолохов отправился слушать кочетовского Паганини. Если он рыбак и охотник, то не обидится за поздний визит.
Старого скрипача дома не оказалось, а возле хаты под виноградным кустом сидела его жена. По ее ело- вам, муж был человек интересный, родовитый любил книги и зимой долгими вечерами вслух читал своей неграмотной жене романы, больше исторические. Две зимы подряд читал «Тихий Дон». И надо было видеть, как плакала безутешно пережившая много горя казачка, когда ей читали о смерти Петра Мелехова и Натальи, о самоубийстве Дарьи и о том, как Григорий своими руками хоронил убитую Аксинью…
Шолохов вошел во двор, подошел к старухе и спросил, дома ли хозяин. Но его не оказалось: он ушел ставить сетку.
— Жаль. Передайте, что Шолохов хотел познакомиться с ним.
— Шолохов? — недоверчиво спросила она. — Тот самый, который про тихий Дон написал?
— Да, тот самый.
Озаренная луной старая казачка стояла молча, не спуская глаз с писателя, а потом сказала властно:
— Подойдите сюда.
И писатель с мировым именем, художник, чьими творениями восхищались во всех концах земли, покорно подошел к старой неграмотной женщине и остановился перед ней.
— Наклони голову, — сказала казачка.
И, задыхаясь от слез, уткнулась в плечо Шолохова и проговорила глухо:
— Дай я тебя поцелую, родный ты наш…
