Автор: Перед вами текст изложения по русскому языку «Дом Волошина». Текст предназначен для учеников 9 класса.
Дом Волошина
В доме М. Волошина в Коктебеле все было непривычно, начиная от внешнего вида жилища и кончая пестротой бытового обихода. Но, странное дело, никого из живущих в нем не покидало чувство давней убитости, уюта. Дом строился постепенно, собственными руками, и каждая его выбеленная комната, каждая пристройка, наружная или внутренняя лесенка были обдуманы, пригнаны тщательно и любовно не только для себя, для своей семьи, но и для многочисленных друзей, приезжающих для отдыха и работы.
Более того, именно в этих приезжих и заключался весь смысл летнего существования Волошиных. Гостеприимство их не знало пределов. В желании получше, поудобнее устроить привычных обитателей они забывали себя. Жилье их летом было обиталищем людей искусства, науки и литературы. Кто только не побывал под волошинской кровлей! В специально отведенной для поэтов комнате, в которой слышались вздохи моря, записывал свои океанские видения Бальмонт. Здесь Брюсов слагал сонеты на темы древней истории. Андрей Белый исследовал метрику русского классического стиха. Не без наивной гордости и некоторой запальчивости Волошин говорил иногда людям, мало его знавшим: «Я не собственник и не помещик. Я интеллигент-пролетарий, и мой дом — это общее достояние людей единой со мной веры, то есть искусства».
Действительно, дом Волошина — это своеобразная коммуна художников, писателей и ученых, приезжавших сюда в гости со своими семьями. Все обитатели «Дома поэта» пользовались неограниченной свободой, и каждый мог жить так, как ему хочется, соблюдая единственный порядок: ничем не мешать соседу.
Жители окрестных горных деревушек почитали Волошина чуть ли не за святого, видя его бескорыстие, детскую наивность и простоту. У него было много друзей в округе, начиная от греков-рыбаков и кончая старой феодосийской интеллигенцией. Макса знали по всему побережью и улыбались от души при одном упоминании его имени.
Волошин сам как нельзя больше походил на собственное жилище. Так же, как и в этом залитом солнцем доме, все было в его душе просто, удобно для входящих, создано собственными руками. Книги, природа любимого Крыма, дружеская беседа, картины составляли его сущность. Поразительна была доброта Макса и отзывчивость на каждый вопрос, идущий от сердца. Он никого не поучал, никому не предписывал этических законов, но его слушали, как мудреца, хотя и был он только культурнейшим и тонким собеседником, много знающим, много видевшим в жизни и щедро делившимся накопленными богатствами души.
